Сегодня в массовом сознании россиян утвердилось отчетливо негативное отношение к политтехнологам. В психолингвистических экспериментах по предъявлении слов «политическая технология» большинство респондентов дают ассоциацию – «грязная», а к слову «Пи Ар» (PR, public relations) – «черный».

Я бы выделил две причины такого положения дел.

Одна состоит в том, что с резким изменением правил политической игры на стыке 80-х и 90-х годов в эту сферу хлынул поток дилетантов. Прочитав пару американских брошюр и назвав себя неудобопроизносимым по-русски, но гипнотизирующим богатых заказчиков словом «имиджмейкеры», эти люди стали изобретать (часто не догадываясь, что все это уже было изобретено и испробовано) всякого рода «заморочки» для запутывания избирателей.

Дилетанту в любой сфере деятельности, особенно в области противоборств (это хорошо известно спортсменам), свойственна иллюзия, будто нарушение правил повышает вероятность успеха. Он не догадывается о том, что в основании современных технологий лежит сорокалетняя дискуссия (30–60-е годы) на темы «пропаганда и мораль», «пропаганда и ложь», о существовании профессионального кодекса чести. Или считает профессиональную честь устаревшим предрассудком. И действительно, технолог-дилетант может достигать успехов до тех пор, пока имеет дело с себе подобными. Но стоит ему столкнуться с профессиональным противником – и все изощренные «подлянки» оборачиваются дисфункцией, поскольку противник знает их наперечет и заранее выстроил упругую защиту.

В профессиональной работе порядочным быть выгоднее, чем подлецом. Это замечательное свойство морали проявляется во всяком нормально организованном сообществе, и на него указывали многие великие мыслители, от Сократа («Знание есть добродетель, а незнание – источник всех пороков») до Льва Толстого («Девять из десяти дурных человеческих поступков объясняются исключительно глупостью»). Если бы было иначе, то социальная мораль умерла бы, едва успев родиться.

Когда конкурируют профессионалы, кампания обходится без подлых приемов и инсинуаций. Каждый понимает, что это наверняка обернется эффектом бумеранга, даст конкуренту дополнительный информационный повод для самопрезентации и т.д. Команда консультантов, выстроив надежную систему обороны, занимается продвижением своего «товара». «Наш шампунь» по своим потребительским достоинствам превосходит «обычные шампуни» – вот формула грамотно проводимой рекламной кампании. Если же она сопровождается взаимным «обливанием грязью», то можно определенно утверждать: работают дилетанты.

Не надо считать циничным, что для технолога различия между шампунем, кандидатом в президенты и идеологической доктриной второстепенны: у торговой и политической пропаганды[1] много общих механизмов.

И для всех случаев есть еще одна формула, которая на первый взгляд кажется двусмысленной, но которую следует твердо усвоить всем, кто занимается социальными технологиями: реклама должна сообщать правду, только правду, много правды, но никогда – всю правду.

Умение соблюдать функциональный баланс правды – важный показатель профессиональной компетентности психолога не только в политике, но часто и в лабораторной работе, и в терапии. Потому что, отступив от принципа правды, он скатится в шарлатанство со всеми вытекающими отсюда последствиями. Отступив же от принципа функциональности, он дрейфует в иной дискурс. Тогда вместо инструкции испытуемому получится лекция, вместо терапевтического сеанса – консультация, а вместо пропагандистского – научный (или квазинаучный) текст.

В последнем случае консультант выступает уже в роли эксперта, а не технолога. Такие ситуации тоже возможны, а когда эти роли путаются между собой, происходят недоразумения.

В 1989 году в украинском городе Запорожье был разработан проект моста с автострадой через Днепр. Мост должен был стать чуть ли не самым длинным в Европе и обойтись в сотни миллионов тогдашних советских рублей. Уже сама по себе огромная дороговизна проекта вызывала неоднозначное отношение. Кроме того, автострада должна была пройти по острову Хортица, который представлял собой экологическую и историческую ценность: на нем сложилась уникальная экосистема, и с ним связаны истоки Запорожской Сечи. Соответственно заволновались «зеленые» и казаки.

Вместе с тем одобрение и принятие проекта обещали очень большие дивиденды его инициаторам, включая городские власти (финансы, честолюбие), и они стремились во что бы то ни стало добиться своего. Было решено прибегнуть к авторитету московских ученых и заказать гуманитарную экспертизу. Само собой разумелось, что ученые непременно оценят грандиозность задуманного и помогут «протолкнуть» проект.

Но междисциплинарная группа аналитиков, всесторонне изучив обстановку, доказала, что транспортные задачи (актуальностью которых обосновывался проект) можно решить без строительства нового моста, несравненно более дешевыми способами. Более того, руководитель консалтинговой фирмы известный психолог А.У. Хараш, понимая государственное значение дела, сумел выступить по местному телевидению и обнародовать выводы научной группы.

Заказчики были крайне недовольны результатом и кляли себя за то, что связались с «москалями». Так ведь заказывали не продвижение проекта, а гуманитарную экспертизу...

(Впоследствии, правда, удалось найти компромиссное решение, не столь амбициозное, но более или менее удовлетворившее все стороны.)

Приступая к работе, консультант должен четко уяснить для себя, а во многих случаях и суметь объяснить самому заказчику, чего он (заказчик) хочет и чего хотят конкуренты, поскольку это не всегда очевидно. Например, вступая в избирательную кампанию, большинство кандидатов обычно не планируют и даже не желают ее выиграть. Палитра реальных мотиваций при этом весьма разнообразна: реклама своей личности или фирмы, получение временной судебной неприкосновенности, торговля голосами и т.д.

Вот, может быть, самый известный пример. Результат президентских выборов в России 1996 года с высокой уверенностью прогнозировался с самого начала (когда рейтинг действующего президента оценивали всего в 5%), потому что из всех кандидатов только Б.Н. Ельцин желал быть (остаться) президентом России и только его команда была нацелена на решение этой задачи.

Реально помешать ее решению могли бы разве что факторы медицинского плана. И такие факторы действительно чуть было не изменили ход событий: за несколько дней до второго, решающего тура выборов президента поразил тяжелый сердечный приступ. Возник слух о его смерти, который был даже озвучен в одной из телепередач, а опровергнуть слух, «предъявив президента живьем», было невозможно.

Тем самым сложилась неправдоподобно выгодная для коммунистического кандидата ситуация. Правда, ставленники действующей власти сумели в тот момент (путем обмана) не допустить оплаченного выступления коммунистических представителей по первой программе ТВ, опасаясь, что они публично заявят о возможной смерти Президента, а тогда как минимум придется признать его физическую недееспособность, которая всячески скрывалась. КПРФ же удивительно легко примирилась с неудачей. Ее лидеры не стали поднимать шум, устраивать скандал, не задействовали разветвленный пропагандистский аппарат, включив который на полную мощность могли в тот момент выиграть выборы. Как бы развивалась после этого социально-политическая ситуация в России, страшно даже себе представить.

Страну тогда спасло то, что нежданная «опасность» оказаться у власти вызвала в коммунистическом руководстве настоящую панику. К тому времени эти политики уже удобно расположились в оппозиции, были совершенно не готовы к государственной власти, стремление к ней только декларировали и, конечно, не посмели воспользоваться свалившимся с неба подарком судьбы. В ночь после выборов телерепортаж из их избирательного штаба производил комический эффект. Бросался в глаза контраст между словесным содержанием интервью (руководители штаба утверждали, что результаты, конечно же, подтасованы, их подло лишили победы) и счастливыми выражениями лиц – на них было нескрываемое облегчение...

Итак, мастерство политико-психологического консультирования состоит в том, чтобы четко и реалистично определить задачи, соотнеся их с притязаниями заказчика и с наличными ресурсами, и соответственно с ними выстраивать информацию в пространстве и времени. Для этого необходимы профессиональные знания, опыт и «дочь опыта» – интуиция. Когда же всего этого не хватает, «имиджмейкеру» для отработки гонорара только и остается пресловутый «черный Пи Ар». Хотя некоторые любят намекать, что даже не знают, что это такое. И ведь действительно часто не знают, поэтому здесь взятое в кавычки понятие стоит кратко разъяснить.

«Черный Пи Ар» составляют четыре основных элемента (в произвольной последовательности): намеренное распространение слухов, ложная информация, сублиминалъные приемы воздействия и черная пропаганда. Слухам мы уделили достаточно внимания, что такое ложь, взрослому человеку рассказывать не нужно, а потому остановимся на двух последних компонентах.

Сублиминальным (подпороговым) называется такое коммуникативное воздействие, которое происходит помимо внимания и сознания адресата. Каноническим примером служит обычно двадцать пятый кадр, о чем все уже, кажется, довольно наслышаны.

Обычная скорость кинопленки, необходимая для нормального восприятия движения, составляет 24 кадра в секунду. Прием состоит в том, что в пленку монтируется еще одна картинка, которая не имеет отношения к сюжету фильма, но ежесекундно мелькает перед зрителем. Зафиксировать ее невооруженным глазом практически невозможно, и человек не замечает и не сознает, что видел что-либо кроме фильма. Однако частое мелькание перед глазами одного и того же образа возбуждает навязчивое желание. Например, если была изображена реклама «Кока-колы», то очередь к киоску у выхода из кинозала значительно возрастает.

Этот эффект, впервые продемонстрированный в 1957 году американским психологом Дж. Вайкери, имеет бесчисленное множество технических модификаций. Скажем, одновременно на один и тот же экран могут быть нацелены два кинопроектора, по одному из которых демонстрируется фильм, а другой, гораздо слабее, ежесекундно «выстреливает» рекламную картину. Вместо видеопленки может использоваться аудиопленка. Несколько лет назад одна московская радиостанция устроила себе рекламный скандал, «защищаясь» от обвинения в том, будто в ее передачи вмонтированы какие-то звуки, усиливающие половое влечение.

А в 2000 году в печати сообщалось о том, что екатеринбургскую компанию АТН («Авторские телевизионные новости») действительно лишили лицензии. Было доказано, что в ее передачи вмонтирован 25-й кадр, на котором крупными буквами написано: «Сиди и смотри только АТН».

В том же году перед судом штата Техас предстали владельцы одного брачного агентства. У экспертов Общества защиты потребителей вызвал подозрение слишком высокий процент браков, заключенных при посредничестве этой фирмы. Они легко доказали, что в видеокассетах, представляющих претендентов и претенденток, использовался 25-й кадр со словами из знаменитой песни Битлз «Love me do!» (Полюби же меня!). Тем не менее, судебное разбирательство не удалось довести до конца, поскольку никто из «пострадавших» не захотел выступить свидетелем обвинения – все заявили, что счастливы в новом браке...

В 1976 году в лекции профессора К.К. Платонова рассказывалось об эксперименте, который провел молодой офицер-психолог, ученик профессора, чтобы доказать пренебрежительно настроенным генералам возможности своей науки. Под предлогом проверки подводников на звуковую стрессоустойчивость в индивидуальные каюты по нескольку часов в сутки передавался из центрального источника «белый шум», т.е. хаотическое нагромождение бессмысленных звуков. При этом, без ведома испытуемых, в каюты тех моряков, которые за предыдущие два года развелись с женами, давался звук из другого источника. Там белый шум был «окрашен» мужским голосом, который постоянно повторял одну и ту же фразу: «...А жена была хорошая...» Сила этого звука была рассчитана так, чтобы никто не мог заметить его на общем фоне. Но по возвращении на берег большинство «жертв» эксперимента вернулись к бывшим супругам.

А американская рекламная фирма следующим образом доказала скептикам эффективность своей работы.

У прилавка супермаркета стоял застенчивый молодой человек с диктофоном. Он обращался к каждой покупательнице (в основном это были женщины) с просьбой объяснить, почему она выбрала именно этот шампунь из многих. «Вы, вероятно, видели нашу рекламу?» – спрашивал он. Реакция респонденток была характерной: «Да что за ерунда! Как вы могли такое подумать! Я ненавижу рекламу! Разве я похожа на человека, который смотрит рекламу?!»... В ответ молодой человек совсем тушевался: «Простите, я сморозил такую глупость! Опытный человек сразу бы понял, что вы не из тех, кто смотрит рекламу... Но, может быть, вы все же не откажете в любезности рассказать, почему выбрали этот товар?»

Сжалившиеся дамы начинали излагать свои соображения в диктофон. А потом тексты ответов сравнили с текстом рекламного ролика. В большинстве случаев текстуальное совпадение бросалось в глаза.

Отсюда, кстати, видно, что реклама очень часто работает на грани сублиминального метода. Еще более он распространен в политической пропаганде.

«Из одного гранатомета можно уничтожить 5 американских империалистов. Сколько нужно гранатометов, чтобы уничтожить 20 империалистов?» – задачками такого типа полон школьный учебник арифметики, изданный во Вьетнаме 70-х годов. Американские психологи, изучив учебники гитлеровской Германии и других стран, включая США, пришли к выводу, что именно уроки математики, а не истории или литературы, мощнее всего воздействуют на мировоззрение детей. Потому что в гуманитарных дисциплинах пропаганда осуществляется прямо, сталкиваясь с нормативным смысловым сопротивлением и более или менее сознательной оценкой тезисов. В математике же внимание сосредоточено на числах и формулах, идеологический фон остается на периферии и исподволь, скрытым регулярным повторением нужные ценности «вдалбливаются» в подсознание ребенка. В этом и состоит эффект двадцать пятого кадра, и чтобы придумывать его новые и новые варианты, надо лишь немного воображения.

В американском мультфильме 70-х годов про Красную Шапочку авторы одели Волка в фуражку с серпом и молотом и придали его английской речи выраженный русский акцент. В детских комиксах, наводнивших пиночетовскую Чили, два самых злобных персонажа носили характерные бороды, звались Марк и Энхель и обращались друг к другу «камарада» – товарищ. А в упоминавшемся ранее «экспериментальном» радиоспектакле про нашествие пришельцев с соседней планеты (в Латинской Америке) страшных марсиан-кровопивцев дикторы называли не иначе, как «марсистами».

В одной из предыдущих лекций рассказывалось и о том, как обанкротившееся руководство телестудии, стремясь будировать зрителей, расположило в углу экрана логотип «Поддержим НТВ сегодня» – и каждые несколько минут выбрасывало на экран быстро мелькавшую фразу крупными буквами: «Благодарим зрителей за поддержку!»

Все приведенные примеры – варианты того самого эффекта: идеологическая и (или) поведенческая программа внедряется в подсознание незаметным повтором, обходя сознательное восприятие и смысловое сопротивление тексту. Когда же человек сознает, в чем его пытаются убедить, это уже не сублиминальное воздействие, сколь бы похабным, лживым и «черным» ни было его содержание.

Черная пропаганда – сообщение с ложно указанным источником. Этим она отличается от белой и серой пропаганды, соответственно, с верно указанным источником (рис. 20) и без указания такового (рис. 21).

НЕТ – русско-кубинскому империализму! Панамец! В 1951 году советский руководитель Мануильский заявил на встрече в Москве, в Международной ленинской школе: «Война между капитализмом и коммунизмом неизбежна. Пока нам не хватает сил для решительного наступления, но наш час пробьет через 20–30 лет. Для победы нужен фактор внезапности, поэтому следует усыпить бдительность буржуазии. Мы должны развернуть небывалую кампанию борьбы за мир во всем мире, а как только наши враги расслабятся, нанесем по ним мощный удар».

Соотечественники! После этого заявления прошло 25 лет! Коммунисты уже готовы овладеть Панамой. Дабы воспрепятствовать этому, мы организовали движение сопротивления коммунистическому империализму и назвали его – Бог и Панама. Включайтесь в нашу борьбу. Приходите в субботу 2 декабря в 9-00 на митинг в парк Святой Анны, где дружно скажем «нет» русско-кубинскому империализму. Подпись: Бог и Панама; имена трех инициаторов.

Рис. 20. Пример белой пропаганды. Листовка распространялась в 1976 году в столице Республики Панама. Несмотря на лживое содержание, листовка представляет собой белую пропаганду, так как указан подлинный источник обращения

Панамцы! Приходите в парк Святой Анны, где скажем НЕТ дискриминации гомосексуалистов. Мы тоже имеем право на труд и на жизнь. Не вздумайте отсутствовать в субботу 2 декабря в 9 утра.

Подпись: Панамский комитет защиты гомосексуалистов – «Козагомо».

Рис. 21. Пример серой пропаганды. Эта листовка, отпечатанная на стеклографе, появилась как ответ на листовку (рис. 20) днем позже. Разумеется, подпись мифическая, так что перед нами пример серой пропаганды, эксплуатирующей традиционную неприязнь латиноамериканцев к гомосексуализму. Один из руководителей местной компартии (Народной партии Панамы) очень гордился своей провокационной выдумкой. Действительно, антикоммунистический митинг был блестяще сорван: в назначенный час из парка исчезли, опасаясь побоев, даже его завсегдатаи (в том числе гомосексуалисты, облюбовавшие это место для своих встреч).

Но, как и предупреждали советники из Москвы, дело добром не кончилось. Молодые сторонники НПП, взявшиеся распространить листовку, даже не прочитав ее (настолько безусловным было доверие к партии), заметили, что окружающие, по ознакомлении с текстом, как-то странно на них поглядывают. Только после этого они сами прочли содержание и поняли, как их «подставило» руководство. Возникший скандал привел к очередному партийному расколу...

От имени штаба одного из кандидатов распространяются листовки, которые содержат оскорбления в адрес других кандидатов (те, не разобравшись, жалуются в Избирком, между соперниками начинаются разборки, отвлекающие от дела, утомляющие и запутывающие избирателей, а команда провокатора тем временем набирает очки). Или листовки сообщают небылицы об уголовном преследовании кандидата со слезной мольбой к избирателям обеспечить его депутатской неприкосновенностью, ибо «если N не будет сидеть в Думе, то сядет в тюрьму». На таких фальшивках никогда не указан адрес типографии, но читатели не замечают подобных мелочей.

Впрочем, иногда используют и подлинные листовки, выкраденные из штаба одного из кандидатов или тайно заказанные дополнительным тиражом в типографии. Представьте себе, что утром, открыв дверь своей квартиры, вы обнаруживаете на ней и на дверях соседей намертво приклеенные предвыборные листовки. Все те слова, какие станут произносить разъяренные жильцы, отмывая двери от силикатного клея, обычно так или иначе падают в копилку противников данного кандидата. Если, конечно, жильцы настолько наивны, что не догадываются, чьих это рук дело.

Можно поступить и еще «остроумнее»: наклеивать листовки противника на лобовые стекла оставленных на улице автомобилей, как раз перед водительским сиденьем. Да еще зимой! (Несколько лет назад в одном северном городе обозленные водители едва не заставили пойманного парня языком слизать с лобовых стекол наклеенные листовки.)

Частные разновидности этого донельзя примитивного приема довольно разнообразны. Пьяные (или притворяющиеся таковыми) хамы раздают листовки противника возмущенным прохожим... На улице появляются мальчики откровенно гомосексуального вида с женоподобными голосами и с плакатами, призывающими: «Голосуйте за нашего N!»

Можно, конечно, обойтись и без листовок. На дискотеке неожиданно прерывается музыка, и пожилой мужчина в строгом костюме начинает занудным голосом растолковывать, почему молодежь обязана голосовать за такого-то. Через полминуты зал дрожит от дружного свиста и комментариев в адрес агитатора и «его» кандидата.

А вот, кажется, рекорд похабства. Старикам в деревню привозят в подарок... презервативы. Холеные и нарочито нахальные юноши и девушки издевательски объясняют, как и для чего презервативы следует использовать, доказывают, что это самый ценный сувенир и что облагодетельствованные только в силу своей деревенской темноты не поняли его прелести. Само собой разумеется, щедрым дарителем объявляется конкурирующий кандидат...

Рассказывая обо всех этих мерзостях, я хочу еще раз подчеркнуть: засилье дилетантизма в современной российской политической психологии с типичными для дилетантов пренебрежением к моральным нормам и неумением думать о долгосрочных последствиях – одна из главных причин сложившейся у людей установки по отношению к «технологиям».

Другая совокупная причина – политическая неискушенность «постсоветской» публики, неразвитость институтов гражданского общества и периферийное положение политических свобод в системе ценностей массового сознания. Все это делает обывателей удивительно податливыми для манипулятивных приемов. Удивительно – потому что такая податливость контрастирует с уровнем образования россиян, как контрастирует с ним и низкий уровень жизни.

Я знаю, что это временное явление. Как известно из истории политических технологий, несколькими десятилетиями ранее столь же податливы были и западные обыватели, да и теперь они не всегда демонстрируют выдающиеся способности к самостоятельному политическому мышлению (вспомним, как легко европейцы и американцы «клюнули» на манихейскую пропаганду, сопровождавшую югославскую авантюру НАТО в 1999 году). Но дело в том, что затянувшийся переходный период в политике и в состоянии массового сознания не сыграл роковую для страны роль...

Политических субъектов (избирателей) той или иной страны принято делить на три категории: «народ», «электорат» и «граждане». В современной России к первой категории относятся те избиратели, которые готовы принять или изменить решение непосредственно на участке и легко подчиняются громко высказанному «совету». Ко второй – те, кто приходит на участок с готовым мнением, но, подобно первой категории, ориентируются по преимуществу на такие признаки, как возраст кандидата, внешность, физические качества (спортсмен и т.д.), мужественный голос, семейная репутация, половая, этническая принадлежность и проч. Эти люди уже способны разоблачить трюк с дареными презервативами, но еще «покупаются» на трюк с «голубыми» агитаторами (см. выше). Наконец, «граждане» сравнивают программы кандидатов, их деловые и политические качества.

Ясно, что подверженность этих трех категорий манипуляциям различна, и их соотношением определяется совокупная «манипулябельность» общества. Ясно также, что это соотношение исторически изменчиво. В некоторых странах за последние годы сочли возможным отменить правовые запреты на такие действия, которые в других странах считаются манипулятивными, поскольку уровень гражданского сознания исключает их влияние на поведение избирателей. Например, в Дании и в Швеции теперь уже разрешается сообщать результаты первых подсчетов голосов на протяжении всего дня выборов, хотя в России или, скажем, в США такой прием все еще способен решающим образом повлиять на окончательный итог голосования.

В СССР до середины 80-х годов избирательные технологии оставались грубыми и примитивными. При тотальном идеологическом контроле и информационной блокаде от манипуляторов сознанием не требовалось особого искусства или богатого воображения. Общий эффект был, как правило, гарантирован. С некоторыми погрешностями, конечно, но эти погрешности не влияли на оценку работы пропагандистов – она (оценка) оставалась стабильно низкой (!). Дежурные фразы о недостаточной эффективности советской пропаганды содержали прямой намек на то, что преимущества социализма безусловны и всемерны и если «кто-то кое-где у нас порой» в этом еще сомневается, то лишь оттого, что коммунистические пропагандисты уступают в мастерстве буржуазным.

В 1986 году группа психологов, осмыслив результаты отечественных и зарубежных исследований, посвященных свойствам стереотипного мышления, выступила на представительном симпозиуме с непривычным тезисом. Советская пропаганда, робко намекали мы, чересчур эффективна, и это уже оборачивается негативными последствиями для общества. Задача ученых – психологов, педагогов, социологов – способствовать не повышению (как гласили тогда расхожие формулировки), а понижению эффективности пропаганды, воспитывать личность, готовую сопротивляться воздействиям. Потому что человек, воспитанный на стереотипах и «культуральных трюизмах», весьма уязвим: попав в поле диссонирующей информации, стереотип имеет тенденцию не разрушаться, а переворачиваться, т.е. он сохраняется, сменив только валентность (эмоциональный знак); безусловно хорошее превращается в безусловно плохое, и наоборот.

Идейный иммунитет формируется при диалогическом общении, при котором представление о предмете проходит фильтры критического суждения, человек знакомится с альтернативными точками зрения и готов их обсуждать. Следовательно, настало время соответствующим образом перестроить всю систему воспитания и пропаганды и т.д. В подтверждение были приведены полученные данные и конкретные факты неадекватного реагирования советских людей в идеологически нестандартных ситуациях.

Разумеется, старшие товарищи дали нам достойный отпор, упрекнув в «наклонности к парадоксам и эпатажу»; все остались при своих мнениях. Тогда мы еще и думать не могли, как скоро и какую роковую роль для страны сыграют подмеченные нами механизмы.

Открытые шлюзы «гласности», потоки новой информации и неожиданных интерпретаций затопили обыденное сознание, и всего через несколько лет массы наших соотечественников были склонны считать себя, свой народ и родную страну самыми худшими в мире, а каждого западного политика – средоточием всех мыслимых и немыслимых доблестей. Многие готовы были утверждать, что «на самом деле» и Великую Отечественную войну мы не выиграли, а просто «забросали противника трупами», и на космос зря только деньги тратили, и нации в СССР всегда друг друга ненавидели, и вообще вся история – исключительно череда беззаконий и безобразий. А чтобы достичь вожделенного коммунизма (этот образ остался жестко фиксированным в подсознании), достаточно скопировать какое-нибудь «цивилизованное» государство.

Это был настоящий триумф стереотипов-перевертышей. Шаблонные картины прошлого, настоящего и будущего оказались настолько ригидными, что не поддавались разрушающему воздействию, под давлением информационного урагана они только опрокидывались вверх дном. Это смахивало то ли на флотилию надувных корабликов со смещенным центром тяжести, то ли на ленту, вставленную в проектор неумелым механиком.

Парадоксальный контраст между высоким уровнем образованности и низкой способностью к критическому восприятию стал закономерным итогом культурной революции, авторитарного образования и надолго закрытой от внешнего мира пропагандистской системы. Вероятно, сохранившаяся податливость «постсоветских людей» манипулятивным приемам – во многом наследие советского воспитания, построенного на шаблонных схемах и трюизмах...

Во вводной лекции я говорил, что считаю главной из задач политической психологии как науки задачу воспитательную. Чем больше люди знают о механизмах собственного поведения, особенно иррациональных, и о возможных приемах манипуляции, тем труднее ими манипулировать. И тем больше профессионального мастерства требуется от тех, кто занимается воздействием на общественное сознание.

А с мастерством приходит и профессиональное достоинство. По мере того, как Россия будет становиться страной граждан, понятия «технология», «Пи Ар» и т.д. все менее станут ассоциироваться с чем-то грязным и недостойным. Технологические приемы превратятся в средства раскрытия и презентации человеческого потенциала. От этого политические проблемы не сделаются проще, но будут решаться с большим достоинством...

Список литературы: